Иван Ожиганов. О старой «Старой Рудке» и друзьях – товарищах.

Признаюсь, всякий раз, заглядывая на этот сайт, испытываю ревнивое чувство к Новосёловским «Журавлям» и к Новосёловским Зайцевым, наполняющим жизнью и содержанием его страницы, и думаю про себя: вот выйду на пенсию и тоже напишу про своих Старо-Рудкинских земляков. Немножко больной Севером после прочтения книг В.А. Обручева, Н.В. Пинегина наткнулся в инете на работы Л.М. Повал, посвященные проблемам Русского Севера и там же на статью о нем в Архангельском издании «МК». …И вспомнился старинный пятистенный дом в Старой Рудке за прогоном. Кто не знает, прогоном называли промежуток между домами, оставленный для прогона скота и проезда. На ночь прогон закрывался воротами. Дом этот был местом притяжения для мальчишек конца пятидесятых до второй половины шестидесятых годов. В нем – то и жил в детстве Лев Матвеевич со старшим братом Юрием, мамой Екатериной Прокопьевной, отцом  Матвеем Львовичем, дядей Евгением Прокопьевичем, кумиром всех мальчишек от 5 до 17 лет, работавшим в колхозе то на тракторе, то на комбайне. Высокого роста, очень сильный Евгений Прокопьевич носил лихо закрученные усы, солдатский, цвета хаки, бушлат. Играл с мальчишками в прятки и помогал мастерить в колхозной кузнице пистолеты- поджиги и пугачи.

В доме висел портрет военного в буденновском шлеме, с саблей и с такими же усами, как у Евгения Прокопьевича. Это сейчас я называю Евгения Прокопьевича полным именем, а раньше мы называли его дядей Женей. Екатерину Прокопьевну- теткой Катей, ну а Матвея Львовича, ественно, Матвеем Львовичем. Семейство Повал внешне ничем не отличалось от обычной деревенской семьи. Держали корову, кур и поросят. Заготавливали сено за Танайкой, не пренебрегали и совершенно вышедшим из обихода архаичным мочалом. В каникулы братья Юрий и Лев , как и все деревенские мальчишки и девчонки, работали в колхозе. Даже будучи студентом, Лев Матвеевич скирдовал с мужиками сено. Петь у Льва Матвеевича тоже получалось. Подавая вилами на скирду сено, он напевал:  «Помнишь мезозойскую культуру. Мы сидели под базальтовой скалой и мою изодранную шкуру ты зашивала каменной иглой...», так что и я эти строки  запомнил.

Старший из братьев, Юрий, занимался техническим творчеством. На тот промежуток времени самодельными злектромоторами, работавшими от постоянного тока. Проверять работоспособность электромоторов приходилось в подполье, где дядя  Женя хранил в зимний период огромный аккумулятор от зерноуборочного комбайна «СК-3». Бывало, что в подполье дома набивалось более десятка мальчишек разного возраста, наблюдавших за таинством превращения электроэнергии в механическую. Ни тётка Катя, ни Матвей Львович нашествию гостей отнюдь не препятствовали. Приходили сюда Пермяков Василий, Суслопаров Николай с дальнего конца деревни, Вадик Куклин, Торопов Виталий, позднее Василий Журавлев, из тех кто помоложе- Николай Куклин, Виталий Куклин, братья Глушковы, Ожигановы Николай и Валентин, внуки Натальи Павловны Куклиной Владимир и Вячеслав, ну и расчувствовавшийся на склоне лет  автор сего мемуара, опять же, евственно. Заглядывали в дом Матвея Львовича и взрослые: Куклин Валерий- студент Политехнического института, Куклин Юрий- курсант Ленинградского Арктического училища, не пренебрегавшие общением с малышней и подростками.

Катерина Прокопьевна увлекалась выращиванием экзотических для того времени огородных растений, в частности, дынь. Уже будучи взрослыми, Лев Матвеевич угощал меня дынями, но дыни мне не понравились, на что Лев Матвеевич ответил, что дыни потому не понравились, что слишком сладкие. Наверное, так оно и было. Евгений Прокопьевич навсегда покинул Старую Рудку. Семейство Повал переехало в новый дом. Все мы повзрослели. Старший Юрий уехал учиться в Ленинградский Горный Институт. В какое-то лето Лев Матвеевич подарил мне саблю, почти как настоящую, только из мягкого металла и вообще был какой-то грустный, наверное, с детством прощался. Матвея Львовича в Старой Рудке я видел в последний раз в 1977 году. Вечером он приходил купаться на Старую мельницу, а я подергивал там на удочку окуньков и сорожек. Матвей Львович рассказывал мне, как он с моим дедом в молодости ездил острожить рыбу «выше ГЭСа», и какие огромные щуки там водились, делились впечатлениями о Транссибирской магистрали: в конце сороковых годов Матвею Львовичу довелось побывать в Китае. Моя последняя встреча с Матвеем Львовичем состоялась еще через несколько лет, когда он проходил лечение в кардиологическом отделении 5 клинической больницы в г. Горьком.